Где горела свечка. Н.В. Гоголь "Заколдованное место": описание, герои, анализ произведения Где горела свеча символизирующая клад заколдованное место
Повестью «Заколдованное место» (четвёртой ), заканчивается вторая часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Впервые была напечатана в 1832 г. во второй книжке «Вечеров». Отсутствие рукописи делает невозможным определить точную датировку написания повести. Предполагается, что она относится к ранним произведениям Н.В.Гоголя и относится к периоду 1829 - 1830 гг.
В сюжетной линии переплетаются два главных мотива: поиск клада и безобразия, творимые чертями, в заколдованных местах. Сама повесть берёт начало в народных фольклорных рассказах, в которых основным лейтмотивом проходит мысль о том, что богатство, полученное у нечистой силы, счастья не приносит. В чём-то она перекликается с «Вечером накануне Ивана Купалы». Автор обличает жажду обогащения, неуёмную страсть к деньгам, которая однозначно приводит к катастрофическим последствиям, а приобретённые деньги превращает в мусор. В основе повести лежат народные поверья и легенды о заколдованных «обманных местах».
Анализ произведения
Сюжет произведения
Основан на народном фольклоре, с которым Николай Васильевич был прекрасно знаком с детства. Легенды и поверья о «заколдованных местах» и сокровищах существуют у большинства народов мира. У славян бытовало поверье, что клады можно найти на кладбище. Над могилой с кладом вспыхивала свеча. Традиционно и народное поверье, что неправедно добытое богатство превращается в мусор.
Повесть богата сочным, ярким самобытным народным украинским языком, который осыпан украинскими словами: «баштан», «курень», «чумаки». Максимально точно отображён народный быт, гоголевский юмор создаёт неповторимую атмосферу. Повесть построена так, что появляется ощущение личного присутствия, будто вы сами находитесь среди слушателей дьячка. Это достигается за счёт точных комментариев рассказчика.
В основе сюжета рассказ дьячка местной церкви Фомы Григорьевича, знакомого многим читателям по повести «Пропавшая грамота», о случае из жизни его деда. Рассказ его, яркий и запоминающийся, полон юмора. Автор не случайно дал повести название «Заколдованное место». В нём переплетаются два мира: реальность и фантастика. Реальный мир представлен бытом людей, фантастический - это могила, клад и чертовщина. Воспоминания дьячка уносят его в детство. Отец со старшим сыном уехал продавать табак. Дома остались мать с тремя детьми да дед. Однажды, загуляв с заезжими торговцами, стал дед плясать в огороде, пока не дошёл до одного места на огороде и не остановился, как вкопанный, возле грядки с огурцами. Огляделся и не узнал места, однако понял, что он находится за гумном писаря. Кое-как нашёл тропинку и увидел, как на ближней могилке вспыхнула свеча. Заметил ещё одну могилку. На ней тоже вспыхнула свечка, а за ней другая.
По народному преданию, такое происходит там, где закопан клад. Дед обрадовался, но с собой у него ничего не было. Отметив место большой веткой, пошёл домой. На следующий день пытался найти это место, но ничего не нашёл, лишь случайно ударив заступом по огуречной грядке, он снова оказался на прежнем месте, возле могилы, на которой лежал камень.
И тут началась настоящая чертовщина. Не успел дед достать табаку, чтобы понюхать, как кто-то чихнул у него за ухом. Начал копать и откопал котелок. «А, голубчик, вот где ты!». И следом за ним эти же слова повторили птица, баранья голова с верхушки дерева и медведь. Дед перепугался, схватил котёл и кинулся бежать. В это время его стали искать мать и дети. Поужинав, мать вышла вылить горячие помои и увидела, что на неё ползёт бочка. Решив, что это шалящие дети, женщина вылила на неё помои. А оказалось, это шёл дед.
Решили посмотреть, что за клад принёс дед, открыли котелок, а там оказался мусор «и стыдно сказать, что такое». С тех пор дед стал верить только во Христа, а заколдованное место огородил плетнём.
Главные герои
Дед Максим
Герой повествования дед Максим. Судя по словам дьячка, дед его был человеком весёлым и интересным. В ироничном описании автора это весёлый, живой старик, любящий повеселиться, пошутить, где-то прихвастнуть. Большой любитель послушать рассказы чумаков. Внуков своих именует не иначе как «собачьи дети», но ясно, что все они его любимцы. Внуки отвечают ему такой же любовью.
Заколдованное место
Само заколдованное место можно назвать героем повести. По современным понятиям его можно назвать аномальным местом. Дед Максим обнаруживает это место случайно во время танца. Внутри зоны пространство и время меняют свои свойства, которые старик приписывает нечистой силе. Сама аномальная зона тоже имеет свой характер. К чужим оно не проявляет особой любви, но и не вредит явно, только пугая. Большого вреда от присутствия этого места в реальном мире нет, за исключением того, что здесь ничего не растёт. Более того, оно готово поиграть со стариком. То скрывается от него, то легко открывается. К тому же в его распоряжении немало средств для запугивания: погода, исчезающая луна, говорящие бараньи головы и чудища.
Демонстрация всех этих чудес на какое-то время пугает старика и он бросает свою находку, но жажда получить клад оказывается сильнее страха. За это и получает дед наказание. Котёл, который он с таким трудом добыл, оказался набит мусором. Наука пошла ему впрок. Дед стал очень набожен, зарёкся связываться с нечистой силой и наказал это всем своим близким.
Заключение
Данной историей Гоголь показывает, что впрок идёт лишь то богатство, что нажито честным путём, а то, что нажито нечестным путём - призрачно. На примере истории с дедом он даёт нам возможность верить в доброе и светлое. Современники писателя, среди которых Белинский, Пушкин Герцен, приняли повесть восторженными отзывами. Уже более 150 лет эта повесть вызывает у читателя улыбку, погружая его в удивительный гоголевский мир остроумия, фантастики, народной поэзии, в которой оживает сама душа народа.
"Заколдованное место" уникально умелым использованием фольклора и народных легенд. Даже введённая в повесть нечистая сила не имеет ничего общего с мистикой. Народная фантастика привлекательна для нас своей бытовой простотой, наивной и непосредственной. Поэтому все герои Гоголя насыщены яркими жизненными красками, полны задора и народного юмора.
Н.В. Гоголь «Заколдованное место»
План пересказа
1. Рудый Панько вспоминает историю из своего детства.
2. Дед идет на баштан (на бахчу) с внуками гонять воробьев и сорок.
3. Приезд чумаков (крестьян, занимавшихся торговлей солью, рыбой).
4. Ребята и старый дед танцуют.
5. Герой попадает в заколдованное место, где, как он думает, находится клад.
6. Поиски заколдованного места на следующий день.
7. Встреча старика с нечистой силой.
8. Клад оказался обманом.
9. Дед решил больше никогда не верить черту.
Пересказ
Главный герой, Рудый Панько, известный рассказчик баек, начинает свое очередное повествование, подтверждающее поверье: если «захочет обморочить дьявольская сила, то обморочит; ей-богу, обморочит». Он вспоминает давнюю историю, случившуюся с его дедом.
Однажды дед взял их с братом, тогда еще мальчишек, гонять воробьев и сорок на баштане. Проезжали мимо знакомые чумаки. Стал их дед угощать дынями, а внуков попросил сплясать казачка. Да сам не усидел и пустился в пляс. И случилась здесь чертовщина какая-то. Только захотел дед «разгуляться и выметнуть ногами на вихорь какую-то свою штуку — не подымаются ноги, да и только». Пустился снова, да не вытанцовывается, оглянулся, ничего знакомого не увидел, а только гладкое поле. Стал приглядываться, наткнулся на дорожку в темноте. В стороне от дорожки на могилке вспыхнула свечка. Решил он, что это клад, да копать было нечем. Чтобы не потерять это место, повалил большую ветку дерева.
На другой день, чуть стало смеркаться в поле, дед взял заступ и лопату и пошел искать клад. Но так и не нашел, только дождь его замочил. Обругал дед сатану и вернулся ни с чем. На следующий день дед, как ни в чем не бывало, пошел на баштан выкопать грядку для поздних тыкв. А когда проходил мимо того заколдованного места, зашел на его середину и ударил заступом в сердцах. И вдруг опять очутился в том же самом поле. Нашел тайник, отпихнул камень, да решил табаку понюхать. Вдруг кто-то чихнул сзади. Огляделся - никого. Стал копать, увидел котел. Тут нечисть начала его пугать: попеременно появлялись перед ним птичий нос, баранья голова и медведь. Страшно было так, что хотел уже дед все бросить, но жалко было расставаться с кладом. Схватил он кое-как котел и «давай бежать, сколько доставало духу; только слышит, что сзади что-то так и чешет прутьями по ногам...»
Уже давно с хутора пришла мать с горшком горячих галушек, все повечеряли, мать вымыла посуду, а деда все нет. Вымыла она горшок и вышла на кухню, а там дед оказался. Он расхвастался, открыл котел, а там: «Что ж бы, вы думали, такое там было? ну по малой мере, подумавши хорошенько, а? золото? Вот то-то, что не золото: сор, дрязг... стыдно сказать, что такое».
С той поры дед и внукам наказал не верить черту: «И бывало, как услышит, что в ином месте неспокойно, сам крестится и нас заставляет. А место заколдованное плетнем загородил и весь бурьян и сор, который выгребал из баштана, бросал туда. Так на этом месте ничего доброго никогда и не выросло».
« Заколдованное место».
(Комическое и трагическое в повести)
Цель: Знакомство с героями и сюжетом повести, сочетанием реального и фантастического, трагического и комического. Показать мастерство Гоголя в освоении народных сюжетов. Развитие культуры речи , обогащение лексики.
Оборудование: портрет, иллюстрации М. Клодта.
Записи на доске.
Гипербола-образное выражение содержащее преувеличение размера силы
Гротеск - изображение чего - либо в фантастическом, уродливо-комическом виде.
I. На прошлом уроке мы обращались к словарю, составленному. Вернемся к некоторым из них.
(На доске группы слов). Нужно найти «лишнее» и обосновать ответ.(Это было домашнее задание)
1. Галушка, кухоль, сировец.
2. Цыбуля, кавул, дерн.
3. Гумно, левада, курень
4. Сопилка, рожок, жупан.
(Обоснование идет через текст)
Как вы думаете, почему Гоголь использовал так много малороссийских слов? (Они помогают передать жизнь, лексику жителей МалоРоссии, любовь к местным обычаям.
II. Беседа по содержанию повести:
Кто является рассказчиком в повести?
По каким приметам узнаем, что история, поведанная дьячком, случилась в прошлом?
Чем запомнился рассказчику дед?
\ Дед был интересный, общительный, гостей любил, танцевал хорошо, веселый, говорливый, любил послушать байки от проезжих.
Что в воспоминаниях выглядит как реальное событие, а что как фантастическая история?
\ Описание жизни деда – это реальное, а фрагменты о поисках клада-фантастика.
Сколько раз попадал дед на « загадочное место»? Что случилось в первый и во второй раз? Почему это место так притягивало?
\ (Дед попадал три раза)
Пересказ 1,2 ученика, фрагментов повести
Ребята, есть много легенд и быличек, родственных сюжету « Заколдованного места». Вот послушайте одну из них (Подготовленный ученик пересказывает « Золотую курушку»)
III. Выразительное чтение фрагмента « Третья ночь поиска клада»)стр. 158-161).
Что общего у фрагмента и былички?
Как использовал Гоголь в фрагменте гиперболу и гротеск?
В какой момент Гоголь возвращает нас к реальности и мы начинаем смеяться над кладоискателем((Ему достался котел с мусором вместо клада).
Подводим итоги урока.
Викторина-игра по содержанию
1. Какое любимое занятие было у деда?(Послушать разные байки от проезжих)
2. Что случилось однажды, как он пошел плясать?(На одном месте руки-ноги слушаться отказывались).
3. Где горела свечка? (На кладбище, это верный знак, что припрятан клад).
4. Как дед попал в нужное место во второй раз? (Ударил в сердцах заступом по « Заколдованному месту» , где не плясалось).
5. Что росло на заколдованном месте? (Ничего доброго там не росло: «Арбуз - не арбуз, тыква - не тыква, черт знает что такое!»)
Наше краткое содержание «Заколдованного места» может быть использовано для читательского дневника. Ещё более краткий пересказ произведения есть в статье Гоголь «Вечера на хуторе близ Диканьки» . На нашем сайте вы может прочесть полный текст этой повести , а также полный текст сборника «Вечера на хуторе близ Диканьки» , в который она входит
«Заколдованное место» – четвёртая, заключительная повесть второй части «Вечеров на хуторе близ Диканьки» Гоголя . Её вновь рассказывает дьячок местной церкви, Фома Григорьевич. Главным героем рассказа является его дед, уже знакомый читателям из повести «Пропавшая грамота ».
В одно лето, когда Фома Григорьевич был ещё малым ребёнком, его дед посеял при дороге огород с дынями и арбузами и продавал плоды с него проезжавшим мимо торговцам. Однажды у огорода остановилось штук шесть возов, в которых ехали старые знакомые деда. Обрадованный встрече дед хорошо угостил своих давнишних друзей, а потом на радостях пустился танцевать. Выделывая, несмотря на старость, разные замысловатые коленца, он дошёл до одного места близ грядки с огурцами – и там ноги деда вдруг сделались как деревянные и перестали ему служить. Отойдя назад, он разогнался вновь, но на том же самом месте вновь стал, как заколдованный. Проклиная сатану, дед вдруг услышал, как сзади него кто-то засмеялся. Он оглянулся и увидел, что находится совсем не там, где стоял за миг до этого, а с другой стороны своего села. И на дворе был уже не день, а ночь.
Поодаль дед заметил могилку. На ней вдруг вспыхнула свечка, а за ней другая. По народному преданию, такие вещи происходили на местах, где были закопаны клады. Дед очень обрадовался, однако с собой у него не было ни заступа, ни лопаты. Заметив место с кладом большой веткой, дед вернулся домой.
На следующий день он с заступом пошёл рыть клад. Оказалось, однако, что замеченное им место выглядело не совсем так, как днём раньше. Вид на окрестности открывался другой, и оставленной вчера ветки дед найти не смог. Воротившись назад, он пошёл по огороду до заколдованного места, где ему не танцевалось, в сердцах ударил заступом по земле – и вновь очутился на той же окраине села, где и за день до этого. Теперь она смотрелась, как тогда. Дед сразу увидел там и могилку и оставленную на ней ветку.
Дед стал копать в поисках клада и вскоре наткнулся в земле на котёл. «А, голубчик, вот где ты!» – вскрикнул дед, и эти его слова вдруг повторили человеческими голосами невесть откуда прилетевшая птица, свесившаяся с дерева баранья голова и зарычавший медведь. Из пня соседнего дерева показалась страшная харя, рядом вдруг почудился деду глубокий провал, а сзади – огромная гора. Кое-как превозмогая страх, он вытащил котёл с кладом из земли, схватил его и побежал что было мочи. Сзади кто-то хлестам прутьями ему по ногам…
Гоголь «Заколдованное место». Иллюстрация
Тем временем на огороде Фома, его братья и пришедшая кормить их ужином мать дивились: куда опять делся дед? Собрав после ужина в ведро помои, мать искала, куда их вылить, и вдруг увидела: навстречу к ней как бы сама собой движется кадка. Мать подумала, что это шутят парни и плеснула помои в кадку, но тут раздался крик, и вместо кадки она увидела перед собой облитого деда с большим котлом в руках. Однако вместо золота, которое чаял найти старик, в котле оказался сор и дрязг…
И сколько потом не засевали, пишет Гоголь, то заколдованное место посреди огорода, никогда не вырастало там ничего путного. Всходило на этом месте такое, что и разобрать нельзя: арбуз – не арбуз, тыква – не тыква, огурец – не огурец... черт знает, что такое!
Быль, рассказанная дьячком ***ской церкви
Ей-Богу, уже надоело рассказывать! Да что вы думаете? Право, скучно: рассказывай, да и рассказывай, и отвязаться нельзя! Ну, извольте, я расскажу, только, ей-ей, в последний раз. Да, вот вы говорили насчет того, что человек может совладать, как говорят, с нечистым духом. Оно конечно, то есть, если хорошенько подумать, бывают на свете всякие случаи... Однако ж не говорите этого. Захочет обморочить дьявольская сила, то обморочит; ей-Богу, обморочит! Вот извольте видеть: нас всех у отца было четверо. Я тогда был еще дурень. Всего мне было лет одиннадцать; так нет же, не одиннадцать: я помню как теперь, когда раз побежал было на четвереньках и стал лаять по-собачьи, батько закричал на меня, покачав головою: «Эй, Фома, Фома! тебя женить пора, а ты дуреешь, как молодой лошак!» Дед был еще тогда жив и на ноги — пусть ему легко икнется на том свете — довольно крепок. Бывало, вздумает... Да что ж эдак рассказывать? Один выгребает из печки целый час уголь для своей трубки, другой зачем-то побежал за комору. Что, в самом деле!.. Добро бы поневоле, а то ведь сами же напросились. Слушать так слушать! Батько еще в начале весны повез в Крым на продажу табак. Не помню только, два или три воза снарядил он. Табак был тогда в цене. С собою взял он трехгодового брата — приучать заранее чумаковать. Нас осталось: дед, мать, я, да брат, да еще брат. Дед засеял баштан на самой дороге и перешел жить в курень; взял и нас с собою гонять воробьев и сорок с баштану. Нам это было нельзя сказать чтобы худо. Бывало, наешься в день столько огурцов, дынь, репы, цибули, гороху, что в животе, ей-Богу, как будто петухи кричат. Ну, оно притом же и прибыльно. Проезжие толкутся по дороге, всякому захочется полакомиться арбузом или дынею. Да из окрестных хуторов, бывало, нанесут на обмен кур, яиц, индеек. Житье было хорошее. Но деду более всего любо было то, что чумаков каждый день возов пятьдесят проедет. Народ, знаете, бывалый: пойдет рассказывать — только уши развешивай! А деду это все равно что голодному галушки. Иной раз, бывало, случится встреча с старыми знакомыми, — деда всякий уже знал, — можете посудить сами, что бывает, когда соберется старье: тара, тара, тогда-то да тогда-то, такое-то да такое-то было... ну, и разольются! вспомянут Бог знает когдашнее. Раз, — ну вот, право, как будто теперь случилось, — солнце стало уже садиться; дед ходил по баштану и снимал с кавунов листья, которыми прикрывал их днем, чтоб не попеклись на солнце. — Смотри, Остап! — говорю я брату, — вон чумаки едут! — Где чумаки? — сказал дед, положивши значок на большой дыне, чтобы на случай не съели хлопцы. По дороге тянулось точно возов шесть. Впереди шел чумак уже с сизыми усами. Не дошедши шагов — как бы вам сказать — на десять, он остановился. — Здорово, Максим! Вот привел Бог где увидеться! Дед прищурил глаза: — А! здорово, здорово! откуда Бог несет? И Болячка здесь? здорово, здорово, брат! Что за дьявол! да тут все: и Крутотрыщенко! и Печерыця и Ковелек! и Стецько! здорово! А, га, га! го, го!.. — И пошли целоваться. Волов распрягли и пустили пастись на траву. Возы оставили на дороге; а сами сели все в кружок впереди куреня и закурили люльки. Но куда уже тут до люлек? за россказнями да за раздобарами вряд ли и по одной досталось. После полдника стал дед потчевать гостей дынями. Вот каждый, взявши по дыне, обчистил ее чистенько ножиком (калачи все были тертые, мыкали немало, знали уже, как едят в свете; пожалуй, и за панский стол хоть сейчас готовы сесть), обчистивши хорошенько, проткнул каждый пальцем дырочку, выпил из нее кисель, стал резать по кусочкам и класть в рот. — Что ж вы, хлопцы, — сказал дед, — рты свои разинули? танцуйте, собачьи дети! Где, Остап, твоя сопилка? А ну-ка козачка! Фома, берись в боки! ну! вот так! гей, гоп! Я был тогда малый подвижной. Старость проклятая! теперь уже не пойду так; вместо всех выкрутасов ноги только спотыкаются. Долго глядел дед на нас, сидя с чумаками. Я замечаю, что у него ноги не постоят на месте: так, как будто их что-нибудь дергает. — Смотри, Фома, — сказал Остап, — если старый хрен не пойдет танцевать! Что ж вы думаете? не успел он сказать — не вытерпел старичина! захотелось, знаете, прихвастнуть пред чумаками. — Вишь, чертовы дети! разве так танцуют? Вот как танцуют! — сказал он, поднявшись на ноги, протянув руки и ударив каблуками. Ну, нечего сказать, танцевать-то он танцевал так, хоть бы и с гетьманшею. Мы посторонились, и пошел хрен вывертывать ногами по всему гладкому месту, которое было возле грядки с огурцами. Только что дошел, однако ж, до половины и хотел разгуляться и выметнуть ногами на вихорь какую-то свою штуку, — не подымаются ноги, да и только! Что за пропасть! Разогнался снова, дошел до середины — не берет! что хочь делай: не берет, да и не берет! ноги как деревянные стали! «Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское наваждение! впутается же Ирод, враг рода человеческого!» Ну, как наделать страму перед чумаками? Пустился снова и начал чесать дробно, мелко, любо глядеть; до середины — нет! не вытанцывается, да и полно! — А, шельмовский сатана! чтоб ты подавился гнилою дынею! чтоб еще маленьким издохнул, собачий сын! вот на старость наделал стыда какого!.. И в самом деле сзади кто-то засмеялся. Оглянулся: ни баштану, ни чумаков, ничего; назади, впереди, по сторонам — гладкое поле. — Э! ссс... вот тебе на! Начал прищуривать глаза — место, кажись, не совсем незнакомое: сбоку лес, из-за леса торчал какой-то шест и виделся прочь далеко в небе. Что за пропасть! да это голубятня, что у попа в огороде! С другой стороны тоже что-то сереет; вгляделся: гумно волостного писаря. Вот куда затащила нечистая сила! Поколесивши кругом, наткнулся он на дорожку. Месяца не было; белое пятно мелькало вместо него сквозь тучу. «Быть завтра большому ветру!» — подумал дед. Глядь, в стороне от дорожки на могилке вспыхнула свечка. — Вишь! — стал дед и руками подперся в боки, и глядит: свечка потухла; вдали и немного подалее загорелась другая. — Клад! — закричал дед. — Я ставлю Бог знает что, если не клад! — и уже поплевал было в руки, чтобы копать, да спохватился, что нет при нем ни заступа, ни лопаты. — Эх, жаль! ну, кто знает, может быть, стоит только поднять дерн, а он тут и лежит, голубчик! Нечего делать, назначить, по крайней мере, место, чтобы не позабыть после! Вот, перетянувши сломленную, видно вихрем, порядочную ветку дерева, навалил он ее на ту могилку, где горела свечка, и пошел по дорожке. Молодой дубовый лес стал редеть; мелькнул плетень. «Ну, так! не говорил ли я, — подумал дед, — что это попова левада? Вот и плетень его! теперь и версты нет до баштана». Поздненько, однако ж, пришел он домой и галушек не захотел есть. Разбудивши брата Остапа, спросил только, давно ли уехали чумаки, и завернулся в тулуп. И когда тот начал было спрашивать: — А куда тебя, дед, черти дели сегодня? — Не спрашивай, — сказал он, завертываясь еще крепче, — не спрашивай, Остап; не то поседеешь! — И захрапел так, что воробьи, которые забрались было на баштан, поподымались с перепугу на воздух. Но где уж там ему спалось! Нечего сказать, хитрая была бестия, дай Боже ему Царствие Небесное! — умел отделаться всегда. Иной раз такую запоет песню, что губы станешь кусать. На другой день, чуть только стало смеркаться в поле, дед надел свитку, подпоясался, взял под мышку заступ и лопату, надел на голову шапку, выпил кухоль сировцу, утер губы полою и пошел прямо к попову огороду. Вот минул и плетень, и низенький дубовый лес. Промеж деревьев вьется дорожка и выходит в поле. Кажись, та самая. Вышел и на поле — место точь-в-точь вчерашнее: вон и голубятня торчит; но гумна не видно. «Нет, это не то место. То, стало быть, подалее; нужно, видно, поворотить к гумну!» Поворотил назад, стал идти другою дорогою — гумно видно, а голубятни нет! Опять поворотил поближе к голубятне — гумно спряталось. В поле, как нарочно, стал накрапывать дождик. Побежал снова к гумну — голубятня пропала; к голубятне — гумно пропало. — А чтоб ты, проклятый сатана, не дождал детей своих видеть! А дождь пустился, как будто из ведра. Вот, скинувши новые сапоги и обернувши в хустку, чтобы не покоробились от дождя, задал он такого бегуна, как будто панский иноходец. Влез в курень, промокши насквозь, накрылся тулупом и принялся ворчать что-то сквозь зубы и приголубливать черта такими словами, каких я еще отроду не слыхивал. Признаюсь, я бы, верно, покраснел, если бы случилось это среди дня. На другой день проснулся, смотрю: уже дед ходит по баштану как ни в чем не бывало и прикрывает лопухом арбузы. За обедом опять старичина разговорился, стал пугать меньшего брата, что он обменяет его на кур вместо арбуза; а пообедавши, сделал сам из дерева пищик и начал на нем играть; и дал нам забавляться дыню, свернувшуюся в три погибели, словно змею, которую называл он турецкою. Теперь таких дынь я нигде и не видывал. Правда, семена ему что-то издалека достались. Ввечеру, уже повечерявши, дед пошел с заступом прокопать новую грядку для поздних тыкв. Стал проходить мимо того заколдованного места, не вытерпел, чтобы не проворчать сквозь зубы: «Проклятое место!» — взошел на середину, где не вытанцывалось позавчера, и ударил в сердцах заступом. Глядь, вокруг него опять то же самое поле: с одной стороны торчит голубятня, а с другой гумно. «Ну, хорошо, что догадался взять с собою заступ. Вон и дорожка! вон и могилка стоит! вон и ветка навалена! вон-вон горит и свечка! Как бы только не ошибиться». Потихоньку побежал он, поднявши заступ вверх, как будто бы хотел им попотчевать кабана, затесавшегося на баштан, и остановился перед могилкою. Свечка погасла; на могиле лежал камень, заросший травою. «Этот камень нужно поднять!» — подумал дед и начал обкапывать его со всех сторон. Велик проклятый камень! вот, однако ж, упершись крепко ногами в землю, пихнул он его с могилы. «Гу!» — пошло по долине. «Туда тебе и дорога! Теперь живее пойдет дело». Тут дед остановился, достал рожок, насыпал на кулак табаку и готовился было поднести к носу, как вдруг над головою его «чихи!» — чихнуло что-то так, что покачнулись деревья и деду забрызгало все лицо. — Отворотился хоть бы в сторону, когда хочешь чихнуть! — проговорил дед, протирая глаза. Осмотрелся — никого нет. — Нет, не любит, видно, черт табаку! — продолжал он, кладя рожок в пазуху и принимаясь за заступ. — Дурень же он, а такого табаку ни деду, ни отцу его не доводилось нюхать! Стал копать — земля мягкая, заступ так и уходит. Вот что-то звукнуло. Выкидавши землю, увидел он котел. — А, голубчик, вот где ты! — вскрикнул дед, подсовывая под него заступ. — А, голубчик, вот где ты! — запищал птичий нос, клюнувши котел. Посторонился дед и выпустил заступ. — А, голубчик, вот где ты! — заблеяла баранья голова с верхушки дерева. — А, голубчик, вот где ты! — заревел медведь, высунувши из-за дерева свое рыло. Дрожь проняла деда. — Да тут страшно слово сказать! — проворчал он про себя. — Тут страшно слово сказать! — пискнул птичий нос. — Страшно слово сказать! — заблеяла баранья голова. — Слово сказать! — ревнул медведь. — Гм... — сказал дед и сам перепугался. — Гм! — пропищал нос. — Гм! — проблеял баран. — Гум! — заревел медведь. Со страхом оборотился он: Боже ты мой, какая ночь! ни звезд, ни месяца; вокруг провалы; под ногами круча без дна; над головою свесилась гора и вот-вот, кажись, так и хочет оборваться на него! И чудится деду, что из-за нее мигает какая-то харя: у! у! нос — как мех в кузнице; ноздри — хоть по ведру воды влей в каждую! губы, ей-Богу, как две колоды! красные очи выкатились наверх, и еще и язык высунула и дразнит! — Черт с тобою! — сказал дед, бросив котел. — На тебе и клад твой! Экая мерзостная рожа! — и уже ударился было бежать, да огляделся и стал, увидевши, что все было по-прежнему. — Это только пугает нечистая сила! Принялся снова за котел — нет, тяжел! Что делать? Тут же не оставить! Вот, собравши все силы, ухватился он за него руками. — Ну, разом, разом! еще, еще! — и вытащил! — Ух! Теперь понюхать табаку! Достал рожок; прежде, однако ж, чем стал насыпать, осмотрелся хорошенько, нет ли кого: кажись, что нет; но вот чудится ему, что пень дерева пыхтит и дуется, показываются уши, наливаются красные глаза; ноздри раздулись, нос поморщился и вот так и собирается чихнуть. «Нет, не понюхаю табаку, — подумал дед, спрятавши рожок, — опять заплюет сатана очи». Схватил скорее котел и давай бежать, сколько доставало духу; только слышит, что сзади что-то так и чешет прутьями по ногам... «Ай! ай, ай!» — покрикивал только дед, ударив во всю мочь; и как добежал до попова огорода, тогда только перевел немного дух. «Куда это зашел дед?» — думали мы, дожидаясь часа три. Уже с хутора давно пришла мать и принесла горшок горячих галушек. Нет да и нет деда! Стали опять вечерять сами. После вечери вымыла мать горшок и искала глазами, куда бы вылить помои, потому что вокруг все были гряды; как видит, идет прямо к ней навстречу кухва. На небе было-таки темненько. Верно, кто-нибудь из хлопцев, шаля, спрятался сзади и подталкивает ее. — Вот кстати, сюда вылить помои! — сказала и вылила горячие помои. — Ай! — закричало басом. Глядь — дед. Ну, кто его знает! Ей-Богу, думали, что бочка лезет. Признаюсь, хоть оно и грешно немного, а, право, смешно показалось, когда седая голова деда вся была окутана в помои и обвешана корками с арбузов и дыней. — Вишь, чертова баба! — сказал дед, утирая голову полою, — как опарила! как будто свинью перед Рождеством! Ну, хлопцы, будет вам теперь на бублики! Будете, собачьи дети, ходить в золотых жупанах! Посмотрите-ка, посмотрите сюда, что я вам принес! — сказал дед и открыл котел. Что ж бы, вы думали, такое там было? ну, по малой мере, подумавши, хорошенько, а? золото? Вот то-то, что не золото: сор, дрязг... стыдно сказать, что такое. Плюнул дед, кинул котел и руки после того вымыл. И с той поры заклял дед и нас верить когда-либо черту. — И не думайте! — говорил он часто нам, — все, что ни скажет враг Господа Христа, все солжет, собачий сын! У него правды и на копейку нет! И, бывало, чуть только услышит старик, что в ином месте неспокойно: — А ну-те, ребята, давайте крестить! — закричит к нам. — Так его! так его! хорошенько! — и начнет класть кресты. А то проклятое место, где не вытанцывалось, загородил плетнем, велел кидать все, что ни есть непотребного, весь бурьян и сор, который выгребал из баштана. Так вот как морочит нечистая сила человека! Я знаю хорошо эту землю: после того нанимали ее у батька под баштан соседние козаки. Земля славная! и Урожай всегда бывал на диво; но на заколдованном месте никогда не было ничего доброго. Засеют как следует, а взойдет такое, что и разобрать нельзя: арбуз не арбуз, тыква не тыква, огурец не огурец... черт знает что такое!
