Старинные танго. Каждый миг возможность смерти А перфильев поэт

Мало кто помнит сегодня имя Александра Михайловича Перфильева (1895 год, Чита - 1973 год, Мюнхен, ФРГ) - талантливого поэта русского зарубежья
Судьба этого человека - сына русского генерала, есаула, Георгиевского кавалера, поэта, известного журналиста, - могла бы стать сюжетом для увлекательного фильма или захватывающей книги.
И хотя имя поэта сегодня мало известно, есть одна вещь, принадлежащая перу Перфильева, которую знают если не все, то многие. Замечательный романс "О, эти чёрные глаза" написан на слова Александра Перфильева композитором Оскаром Строка в 1928 году (и стал для композитора первым романсом-танго), а в 1930-е годы романс вошёл в репертуар легендарного Петра Лещенко.

"О, эти чёрные глаза"

Был день осенний, и листья грустно опадали.
В последних астрах печаль хрустальная жила.
Грусти тогда с тобою мы не знали.
Ведь мы любили, и для нас весна цвела.

Ах, эти черные глаза
Меня пленили.
Их позабыть нигде нельзя -
Они горят передо мной.
Ах, эти черные глаза
Меня любили.
Куда же скрылись вы теперь,
Кто близок вам другой?

Был день весенний. Всё, расцветая, ликовало.
Сирень синела, будя уснувшие мечты.
Слезы ты безутешно проливала.
Ты не любила, и со мной прощалась ты.

Ах, эти черные глаза
Меня погубят,
Их позабыть нигде нельзя -
Они горят передо мной.
Ах, эти черные глаза,
Кто вас полюбит,
Тот потеряет навсегда
И сердце и покой.

Александр Михайлович Перфильев - из сибирских казаков. Его отец был русским генералом, потомственным военным. Сам Александр закончил Второй кадетский корпус в Петербурге, затем Оренбургское казачье училище. После выпуска служил в Первом Нерчинском полку, в гвардейской Сводно–Казачьей сотне.
Во время Первой мировой за бои в Восточной Пруссии Перфильев был награждён Георгиевским крестом и произведён в чин есаула. За время военных действий несколько раз был ранен, контужен. Революция, гражданская война стали для Перфильева еще и личной трагедией: в 1918 году в красном Петрограде умерли его жена и дочь. Он и сам чудом избежал большевистской пули: год провел в тюрьме. А в 1921 году смог перебраться в Латвию.
В Риге Александр Михайлович поначалу зарабатывал на жизнь казачьим ремеслом - выездкой скаковых лошадей, потом попал в журналистику. Это не было случайностью - еще в 1915 году он начал печататься в "Огоньке", "Солнце России", "Ниве", где появлялись разнообразные произведения Перфильева: стихи, эссе, короткие рассказы, публицистические материалы. И теперь, в Риге, он много пишет для здешних русскоязычных изданий: газет "Рижский Курьер" "Русское слово", "Сегодня", "Маяк", "Русская Жизнь", "Новый Голос", журналов "Наш Огонек", "Новая Нива", "Для Вас". Но журналистика была слишком узка для него: он пишет юмористические рассказы, сочиняет песни и романсы, выпускает сборники своих стихов. В Риге вышло три сборника его стихов. Сам Александр Михайлович весьма скептически относился к собственному поэтическому дару, считал подобную работу "халтурой" и долго не афишировал настоящее имя - скрывался под псевдонимом. В рижских изданиях у Перфильева был не один, а целых три псевдонима: Александр Ли, Шерри–Бренди и Л. Гантимуров.
В Риге произошли перемены и в семейной жизни поэта: его супругой стала 19–летняя Ирина Сабурова - поэтесса, литератор. В 1940 году, после прихода в Ригу Красной Армии, Перфильеву пришлось сделать всё, чтобы не привлекать к себе повторное внимание НКВД. Он порвал с журналистикой, устроился сторожем, развёлся с женой, чтобы не подвергать опасности жизнь её и их сына Олега.
Перипетии Второй мировой войны забросили Перфильева в Германию, где он и остался после войны, стал работать на радиостанции «Свобода». После войны, в Мюнхене, Александр Михайлович встретил и бывшую жену с сыном, которая к тому времени была замужем за бароном фон Розенбергом, бывшим морским офицером русского флота.
В 1960 году умирает после неудачной операции их сын Олег, и только совместная поддержка друг друга помогает Александру Михайловичу и Ирине Евгеньевне пережить горе. В середине 1960-х годов, после смерти барона фон Розенберга, Перфильев и Сабурова продолжают поддерживать друг друга, работают в одних и тех же эмигрантских журналах.
Александр Михайлович скончался в 1973 году, в Мюнхене, в возрасте 78 лет. После его смерти, в 1976 году, Ирина Сабурова опубликовала итоговую книгу стихов первого мужа, названную просто "Стихи". И.Е. Сабурова умерла в 1979 году.

И просто - несколько стихотворений замечательного поэта русского зарубежья Александра Михайловича Перфильева:

Если днем тоскливо мне и глухо -
Ввечеру не закрываю ставни,
И тогда приходит ночь-старуха
Рассказать о были стародавней.

Припадая тихо к изголовью,
Принося с собою лип цветенье,
Нежность небывалую сыновью
Пробуждая трепетною тенью.

А когда рассветный луч забрезжит,
Прикоснувшись неба кистью тонкой,
Оставляет ночь - седая нежить -
Осужденного на жизнь ребенка.

Слова бывают очень разные:
Слова, как блеклая листва...
Слова ненужные и праздные,
Бывают глупые слова.

Слова красивые и звучные,
Слова, где мудрости родник,
Слова поникшие и скучные,
Как раненого сердца крик.

Слова любви, печали, ревности,
Горящие, как фонари,
Давным-давно, с глубокой древности
Их собирали в словари.

Но есть и те, что недосказаны,
Хотелось и не мог сказать -
Они с душой и сердцем связаны,
Их в словаре не отыскать...

Они сто раз не повторяются,
Как будто старое клише,
В одной душе они рождаются,
Чтоб умереть в другой душе.

Те женщины, которых я любил,
И те, что и меня любили тоже...
Я вашу память тем не оскорбил,
Что новую любовь ценил дороже.

Вы не были ни строже, ни верней,
Быть может, ни стыдливей и ни чище,
Но вся любовь и нежность наших дней
В сравненье с вами так бледны и нищи.

И все мечты грядущих перемен,
И новых чувств неотвратимый фатум
Я отдал бы за боль былых измен
С их острым и греховным ароматом.
1929 год.

Все предадут, все отвернутся,
Всё потеряешь навсегда,
И не успеешь оглянуться,
Как отойдут твои года...

И ощутив, что путь твой пройден,
Как будто в несколько минут,
Ты станешь, наконец, свободен
От всех своих житейских пут.

И станут склепом неба своды,
И чёрной пропастью земля
От этой неживой свободы,
Сдавившей горло, как петля.
1953 год.

Александр Михайлович Перфильев (1895-1973) - русский поэт, публицист, литературный критик. Автор нескольких романтических любовных стихотворений, на которые известный композитор Оскар Строк написал танго .

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

Jury Shevalin & Dj Shved - Gift

Pyotr Leshchenko "Черные глаза" (редкая запись 1947) Петр Лещенко

Новицкая Влада играет " Романс " Н.Тороповой

Субтитры

Биография

Родился в семье генерала царской армии Михаила Аполлоновича Перфильева, начальника Первого Нерчинского казачьего полка . Вдохновлённый рассказами о своём предке - казачьем атамане Максиме Перфильеве , сподвижнике Ермака Тимофеевича , Александр поступил в кадетский корпус, где познакомился и сдружился с Георгием Ивановым . Не закончив обучение, перешёл в Оренбургское казачье училище .

По окончании училища служил в Первом Нерчинском полку, которым командовал его отец, а также в гвардейской Сводно-казачьей роте. В годы Первой мировой войны воевал на фронте, несколько раз был ранен. За отвагу награждён георгиевским крестом и произведён в чин есаула .

В 1915 году состоялась первая публикация начинающего поэта. Печатался в журналах «Нива », «Огонёк », «Солнце России ». Вскоре после начала Гражданской войны арестован по обвинению в пособничестве контрреволюционным организациям, около года провёл в тюрьме. После освобождения за выкуп, будучи офицером Белой армии, вынужденно скрывался, почти год провёл в скитаниях. В 1921 году после нелегального пересечения границы осел в Латвии , молодой республике пригранично-буферного значения, сформированной из бывших губерний Российской империи . В Советской России у Перфильева остались первая супруга и дочь.

Много лет плодотворно сотрудничал в таких периодических изданиях республики, как «Рижский курьер», «Русское слово», «Новый голос» и «Сегодня» как публицист и лирик, нарочито дистанцируясь от межредакционных дрязг и выяснения отношений между ведущими журналистами конкурирующих изданий и их работодателями в условиях острого идеологического противостояния и интенсивной борьбы за русскоязычного читателя Латвии. Также публиковался в журналах «Наш огонёк», «Наша нива», «Ванька-встанька», «Будильник».

Параллельно с публицистической деятельностью инкогнито писал песни и романсы для эстрадных исполнителей. В частности, авторство таких знаковых песен эстрадной эпохи, как «Ах, эти чёрные глаза», которые исполнял в кабаре-дансинг-ресторане «Альгамбра » и популярном ресторане «Отто Шварц » Пётр Константинович Лещенко под музыку Оскара Строка, принадлежит именно Перфильеву. Несмотря на доказанный факт авторства, среди рижан той поры существовала романтическая легенда о том, что стихи на танго были навеяны самому Оскару Строку в период, когда тот испытывал безответную влюблённость в молоденькую девушку-кассиршу Лени Либман с чёрными глазами божественной красоты.

Псевдонимы

Колоритный псевдоним Перфильева «Л. Гантимуров» объясняется ещё одной фамильной легендой, которую поэт в детстве услышал от отца: атаман Максим Перфильев усыновил прямого потомка эмира и полководца Тимура (Тамерлана) князя Гантимурова, который позже стал зятем казачьего атамана-первопроходца. Другой псевдоним Перфильева, которым тот регулярно подписывал свои поэтические сборники, - Александр Ли. Ещё один творческий псевдоним, Шерри-бренди, - по названию популярного в 1920-30-х годах среди богемы латвийской столицы сладкого алкогольного напитка.

Поэтическое творчество

Первый поэтический сборник, вышедший под псевдонимом Александр Ли, - «Снежная месса» (1925), в нём творчески осмыслена традиционная символистская тематика, которая была введена в поэтический дискурс Александром Блоком .

В предвоенной поэзии актуализированы блоковская, северянинская и гумилёвская тематики, придаётся много внимания аспекту потерянного военно-эмигрантского поколения, поставленного перед необходимостью осознать своё жизненное и духовное предназначения в новых условиях исторического эпохального кризиса. Потребность в отчётливом осознании того, что произошло с разделённым и разобщённым во многих аспектах русским народом, стала доминирующим мотивом поэзии Перфильева на протяжении многих десятилетий творчества. Образ лирического героя - безмолвный и бессильный свидетель крушения беззаботного патриархального устоявшегося мира (актуализация архетипа разрушенного Золотого века), брошенного безжалостными, непонятно чем мотивированными историческими обстоятельствами на произвол судьбы - модель авторского текста представляет собой романтическую манифестацию исповедального поэтического мемуара. Очень часто автор обращается к блоковским реминисценциям и парафразам , однако использует компоненты блоковского поэтического речевого канона как строительный материал для оригинального поэтического летописного текста.

Второй сборник Перфильева-Ли носит название «Листопад» (1929), здесь отчётливо прослеживается увлечение ранними бунинскими поэтическими ощущениями (в наименовании сборника ясно заявлена аллюзия на одноименное стихотворение Ивана Алексеевича Бунина , который в конце 1920-х годов стал олицетворением поэтической моды практически во всех европейских центрах русской литературной эмиграции). В сборнике реализованы идеи бесконечного изгнанничества, оставленности и обречённости поэтической личности в чужом и неприязненно настроенном культурно-историческом пространстве. Сборник построен на оригинальном восприятии и идейном переосмыслении традиций классической русской лирики. Философское содержание поэзии Перфильева-Ли кажется более фундаментальным, поэтический язык - более насыщенным и богатым. Именно этот сборник Георгий Иванов отметил хвалебным комментарием. Его отличает ярко выраженная проникновенно элегическая тональность, выражающая непередаваемое авторское мироощущение, который испытывает неподдельную человеческую усталость от своей покинутости и эмигрантской судьбы.

Уже под настоящей фамилией Перфильевым был выпущен новый сборник «Ветер с севера» (Рига, 1937). В общем и целом, Перифильев придавал большое значение своему поэтическому творчеству, особенно после встречи с Гумилёвым, состоявшейся в Петербурге незадолго до рокового ареста последнего.

Вторая Мировая война и послевоенные годы

В 1940 году, после вхождения Латвийской Республики в состав Советского Союза, советская власть закрыла все русскоязычные (по большевистской терминологии - «белоэмигрантские») печатные издания. Люди, подобные Перфильеву, не только остались без средств к существованию, но и были вынуждены, опасаясь ареста, переходить на нелегальное положение. Сам Перфильев служил ночным сторожем в садоводстве близ Риги, не появляясь по месту своего городского проживания; это спасло его от ареста и депортации в Сибирь в июне 1941 года, когда из балтийских стран силами НКВД принудительно выселялись в глубь СССР так называемые «буржуазные националисты» и «антисоветские элементы». Во время нацистской оккупации Риги, продолжавшейся с июля 1941 по октябрь 1944 года, Перфильев был коллаборационистом, он редактировал пронацистские русскоязычные издания - журнал «Для вас» и газету «Двинский вестник ». В 1942 году в Риге вышла его книга - сборник рассказов «Человек без воспоминаний».

В октябре 1944 года Перфильев бежал из Риги вместе с отступающими немецкими войсками и эвакуировался в Германию на корабле с территории Курземе, ещё не занятой наступавшей Красной армией (в российской и латвийской историографии участок получил название Курземский котёл). Прибыв в Берлин , он поступил на службу в казачьи подразделения генерала П. Краснова и был откомандирован в Северную Италию, где находились казачьи формирования под командованием походного атамана Т. Доманова, для развёртывания среди них антикоммунистической агитационной работы. В последние дни Второй мировой войны Перфильев оказался в Праге, где попал в руки к советским войскам и был приговорён к расстрелу как «власовец». Благодаря счастливому стечению обстоятельств ему удалось бежать из-под расстрела и пробраться затем через демаркационную линию в Баварию, занятую американскими войсками.

После окончания войны Перфильев поселился в Мюнхене, где прожил всю оставшуюся жизнь. В конце 1940-х - начале 1950-х годов активно сотрудничал с возникавшими в Западной Германии антисоветским русскоязычными изданиями - сатирическими журналами «Петрушки» и «Сатирикон», печатным органом ЦОПЭ (Центрального объединения послевоенных эмигрантов из СССР) - «Свобода». Затем становится сотрудником Русской службы американской радиостанции радиостанцию «Свобода» , на которой работает до ухода на пенсию. В Мюнхене в 1946 году вышел ещё один сборник рассказов Перфильева - «Когда горит снег», в котором актуализирована тематика «утраченного прошлого» и «необретённого будущего».

Является прототипом Луки Перфильевича Тимурова в романе Г. П. Климова «Имя моё легион».

Перфильев Александр Михайлович (псевдонимы Александр Ли, Шерри Бренди) - поэт, прозаик.

Происходил из старинного казачьего рода. Отец поэта, казачий генерал, вел свою родословную от одного из сподвижников Ермака. Перфильев учился во Втором Петербургском кадетском корпусе (вместе с Георгием Ивановым). Прервав учение, вместе с отцом отправился в экспедицию, возглавляемую исследователем Центральной Азии И.К.Козловым, в Монголию и китайскую провинцию Сычуань. В ходе экспедиции был открыт древний город Хара-Хото. Вернувшись в 1909 в Россию, Перфильев поступил в Оренбургское казачье училище, откуда был выпущен в Первый Нерчинский казачий полк. Служил в гвардейской сводной казачьей сотне. В годы Первой мировой войны принимал участие в боях, был контужен и ранен. За храбрость награжден Георгиевским крестом и оружием.

В 1918 в Петрограде, где находились жена и малолетняя дочь Перфильев, он, офицер царской армии (есаул), был арестован, около года провел в одиночной камере. Освободившись, бежал на юг, вступил в белую армию.

В 1924 Перфильев, оказался в Риге. На жизнь зарабатывал старой «казачьей профессией» - объездкой скаковых лошадей.

Печататься Перфильев начал с 1915 в газете «Рижский курьер», затем в газетах «Русское слово», «Сегодня», журналах «Огонек», «Новая нива», «Для Вас». Под псевдонимом Александр Ли в 1926 в Риге вышел первый поэтический сборник поэта под названием «Снежная месса: Стихи 1924-1925» (отзывы: Бальмонт К. // Последние новости. 1924. №1421. 11 дек. С.2; Каменецкий Б. [Айхенвальд Ю.] // Руль. 1924. №1229. 17 дек. С.15; В.Л. [Лурье В.] // Дни. 1924. №647. 21 дек. С.5). Второй и третий сборник Перфильева «Листопад: Вторая книга стихов» (1929, издательство Саламандра) и «Ветер с Севера» (1937, издательство «Филин») были опубликованы под настоящей фамилией (отзывы: Адамович Г. // Последние новости. 1937. №6060. 28 окт. С.3; Пильский П. // Сегодня. №272. 4 окт. С.6; Резникова Н. // Рубеж. 1937. С.20; Ходасевич В. // Возрождение. 1938. 4135. 10 июня. С.9).

Перфильев работал литературным сотрудником, фельетонистом, техническим редактором в рижских журналах «Наш огонек», «Новая нива», «Для Вас», «Русское слово», «Сегодня». Писал тексты для эстрады. Русские тексты всех песен, вышедших в рижском издательстве «короля танго» Оскара Строка (несмотря на то что на них значится «Музыка и слова Оскара Строка», в т.ч. и пользовавшийся огромной популярностью романс «О, эти черные глаза») принадлежат перу Перфильева. Тексты он писал исключительно ради заработка, о чем поведала его жена, поэтесса И.Сабурова в предисловии к посмертному сборнику стихов Перфильева, вышедшему в 1976 в Мюнхене.

В период оккупации Латвии советскими войсками в 1940-41 Перфильев скрывался. Во время немецкой оккупации редактировал газету на русском языке.

В 1942 издал сборник рассказов «Человек без воспоминаний».

В 1944 он уехал в Берлин, где сблизился с бывшим донским атаманом П.Н.Красновым, «снова надел военную форму, был послан в Италию, оттуда в Прагу и после фантастического бегства из-под расстрела очутился в Баварии» (Сабурова И.). Из баварского г.Мюльдорфа Перфильев перебрался в Мюнхен, где и жил до самой смерти. В 1947 вышла в свет книга прозы Перфильева «Когда горит снег», куда вошли 13 рассказов. В эти годы Перфильев печатался в «Новом Сатириконе», «Петрушке», вел передачи на радиостанции «Свобода».

После смерти Перфильева вдова писателя собрала отдельные его произведения и издала ротаторным способом под названием «Литературное наследие А.М.Перфильева (Александра Ли)» (Мюнхен, 1973).

В 1976 вышла самая большая поэтическая книга Перфильева «Стихи», куда вошли стихи из 3 довоенных сб., а также стихи 1940-70-х, песни и романсы. Едва ли не все, что вышло из-под пера Перфильева в эмигрантские годы, отмечено острой ностальгической интонацией - и стихи, и проза.

Он томился тоской по родине и одиночеством. В творчестве Перфильева преобладают три темы: любовь, смерть, Россия.

Стихи Перфильев включены в известные поэтические антологии Русского зарубежья.

Творческое наследие Перфильев не собрано. Оно разбросано по многочисленным изданиям зарубежья.

В.Н.Запевалов

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 3. П - Я. с. 49-50.

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

Сочинения:

Последний поезд из Мюнхена: рассказ / вступ. статья и публ. В.Запевалова // Новый журнал. 1999. №2. С.187-192.

Литература:

Сабурова И. [Предисл.] // Перфильев А. Стихи. Мюнхен, 1976.

Дорогие друзья, сегодня продолжим наш разговор о поэте первой волны русской эмиграции Александре Михайловиче Перфильеве, человеке нелегкой судьбы и неоднозначно воспринимаемой биографии. Моё знакомство с его творчеством произошло случайно. На глаза попалось его стихотворение "Слова". Прочитала. Понравилось<

Слова бывают очень разные:
слова, как блеклая листва…
Слова ненужные и праздные,
бывают глупые слова.
Слова красивые и звучные,
слова, где мудрости родник,
слова поникшие и скучные,
как раненого сердца крик.
Слова любви, печали, ревности,
горящие, как фонари,
давным-давно с глубокой древности
их собирали в словари.
Но есть и те, что недосказаны,
хотелось и не мог сказать -
они с душой и сердцем связаны,
их в словаре не отыскать
Они сто раз не повторяются,
как будто стертое клише,
в одной душе они рождаются,
чтоб умереть в другой душе.

А.Перфильев

Возникло желание поближе познакомиться с ним и его творчеством. Узнала о нем много интересного. Подумала, что это может быть интересным и для вас. Это второе сообщение, посвященное поэту, как бы продолжение сообщения "Ах, эти черные глаза!" К вопросу об авторстве"

ПЕРФИЛЬЕВ Александр Михайлович (псевд. Александр Ли, Шерри-Бренди) (1895-1973), русский поэт. После революции 1917 жил в Латвии; после 1945 в Германии.

2 октября (20.09) 1895 года в Чите в семье, возводившей свой род к атаману, сподвижнику легендарного Ермака, родился Александр Михайлович ПЕРФИЛЬЕВ. Вместе с Георгием Ивановым* учился во Втором Петербургском кадетском корпусе. Во время Первой мировой войны воевал в казачьих частях, несколько раз был ранен, награждён Георгиевским крестом. После 1917 года арестовывался чекистами, с трудом смог перебраться в Латвию. В Риге выпустил сборники своих стихов «Снежная месса», 1925; «Листопад», 1929; «Ветер с Севера», 1937, много писал для здешних русскоязычных газет и журналов. Перипетии Второй мировой войны забросили его в Германию, где он и остался после войны, стал работать на радиостанции «Свобода». Писал фельетоны, рассказы (сборник «Человек без воспоминаний», 1946), стихи. Итоговая книга «Стихи», опубликована в 1976 бывшей женой поэта И. Е. Сабуровой)*. В 50-70 годы в ряде изданий российского и казачьего зарубежья периодически публиковались его стихи. Сотрудничал в 50-60-е годы с “Общеказачьим журналом” /США./

Розыскиваются его сборники “Снежная месса” (1925 г.), “Листопад”, “Ветер с севера”, “Одинокая мать”, “Стихи” и “Литературное наследие".

Перфильеву принадлежат тексты некоторых известных песен и романсов 30-х гг., в т. ч. «О, эти черные глаза...» , <Мое последнее танго> (музыка О. Д. Строка). **
Скончался А.М. Перфильев в 1973.

Музыка Оскара Строка
Слова Александра Перфильева

Помнишь эту встречу с тобой
В прекрасном теплом Марселе,
Где мы с тобою сидели?
В берег бился синий прибой,
Но все умчалось, точно сон.

Стан твой нежный я обнимал
И твой ротик целовал.
Не забыть той встречи с тобой,
Когда прощалась ты со мной.

Прощай, прощай!
Прощай, моя родная!
Тебе я шлю мое последнее танго.
Я так любил тебя, я так страдаю,
Но ты не знала сердца моего.

Прощай, прощай!
Прощай, моя родная!
Не полюбить мне в жизни больше никого.
И о тебе одной лишь вспоминаю я
И шлю мое последнее танго.

Очи черные: Старинный русский романс. – М.: Изд-во Эксмо, 2004.

Из репертуара Петра Лещенко (1898-1954). Запись на пластинку – фирма «Колумбия» (Англия или филиал), 1936-1937 гг., WHR803..

Полный текст песни
слова А. Перфильева, музыка О. Строка

А. Перфильев

Музыка и слова Оскара Строка

Вчера я видел Вас случайно,
Об этом знали Вы едва.
Следил все время я за Вами тайно,
ТОСКА ТУМАНИЛА ПЕЧАЛЬ.

Нахлынули воспоминанья,
Воскресли чары прежних дней.
И пламя прежнего желанья
Зажглось опять в крови моей.

Скажите, почему
Нас с Вами разлучили?
Зачем навек ушли Вы от меня?

Но Вы ушли. Скажите, почему?

Вчера я видел Вас случайно,
Об этом знали Вы едва.
Следил за вами я всё время тайно,
ВЗГЛЯД ВАШ ТУМАНИЛА ПЕЧАЛЬ.

Нахлынули воспоминанья,
Воскресли чары прежних дней,
И пламя прежнего желанья
Зажглось опять в груди моей.

Скажите, почему нас с вами разлучили,
Зачем навек ушли вы от меня.
Ведь знаю я, что вы меня любили,
Но вы ушли, скажите почему.

Скажите почему нас с вами разлучили,
Зачем навек ушли вы от меня,
Ведь знаю я, что вы меня любили,
Но вы ушли, скажите почему.

Очень велика вероятность того, что именно эта версия
принадлежит перу А.М. Перфильева.Разница всего в одну строку:
1 версия:

Тоска туманила печаль.

Согласитесь, для А.М.Перфильева фраза недопустимая и нелепая.

2 версия:

Взгляд ваш туманила печаль. - А вот это А.М. Перфильев.

ИЗ ПОЭТИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ А.М.ПЕРФИЛЬЕВА

ОКТЯБРЬ

Мне сегодня и прошлое даже не в тягость,
Я живу, ничего не коря,
Я художник, влюблённый в осеннюю благость
Утомлённых шагов Октября.

Я сегодня не верю ни снам, ни рассказам
Про глубинные тайны морей,
Потому что нигде, никаким водолазам
Не увидеть таких янтарей.

В переливах его умирающих красок
Сочетались и были и сны…
В трепетанье листвы - возрождение плясок
Позабытой античной страны.

А когда разметёт он по мёртвым бульварам
Отгоревшее пламя огней -
Я, исполненный новою болью о старом,
Растворюсь в сумасшествии дней.
<1929>

Лишь вчера похоронили Блока,
Расстреляли Гумилева. И
Время как-то сдвинулось жестоко,
Сжав ладони грубые свои.

Лишь вчера стучал по крыше, в двери
Град двух войн - позора и побед,-
Лишь вчера о вдохновеньи, в Иере
Умирая, написал поэт.

Все года, событья стали ближе,
Воедино слив друзей и врагов...
Между Петербургом и Парижем
Расстоянье в несколько шагов.

Так последняя вместила строчка
Сумму горя, счастья, чепухи,
И торжественно закрыла точка,
Как глаза покойнику, - стихи.

Бессмыслица

Я начал жить в бессмыслицу войны,
Едва лишь возмужал, расправил плечи.
Как будто для того мы рождены,
Чтобы себя и всех кругом калечить!

Вагон товарный заменял нам дом,
Минуты перемирий - полустанки,
Чтобы успеть сходить за кипятком,
Съесть корку хлеба, просушить портянки...

Любовь, роняя угольки тепла,
Дымила, тлела... и не разгоралась.
Вслед за войной война другая шла...
Жизнь кончилась. Бессмыслица осталась.

Александр Перфильев

Александр Перфильев. Опыт автобиографии

Автобиография - вещь довольно скучная. Хвалить себя как будто бы неудобно, а ругать - не хватает мужества и опыта. В силу известной профессиональной честности, предоставляю это делать критикам. Тем ругаться сподручнее.
Писать начал очень рано: с пятилетняго возраста. Не знаю, какая судьба постигла мое первое юмористическое произведение, но могу сказать, что гонорар я получил тогда гораздо более приличный, нежели получаю теперь, после пятнадцатилетней работы в этой отрасли.
Сущность моего перваго опыта была очень несложна: на исполнительном листе, присланном моему дедушке, я начертал какие-то каббалистические знаки и обильно полил лист чернилами.
Дедушка, увидев первый продукт моего свободнаго творчества, воскликнул:
- А ведь мальчик прав: все равно с меня по этому листу ни черта не получат!
Теперь о вознаграждении: его можно разделить на две части - фикс и гонорар.
Фикс мой заключался в том, что я ежедневно стоял в углу. Гонорар я получил от бабушки, в виде более вкуснаго, чем всегда, обеда и большого блюдечка варенья, украдкой даннаго мне на кухне, чтобы дедушка не видал.
При этом бабушка укоризненно покачала головой и сказали: - Ах, ты, юморист!..
Вероятно, с этого именно времени я и стал юмористом. Надо заметить, что теперь я пишу несравненно больше и за это не только не получаю от кассира (потихоньку, чтобы издатель не видел) аванса, но даже частенько сижу без обеда вообще.
Воздерживаюсь от более подробных сведений о моем детстве, юности и так далее. Все это читатели могут, вероятно, найти в архивах покойнаго поэта и биографа Петра Васильевича Быкова, перваго критика, отметившаго появление моих стихов в журнале.
Думаю, что у этого почтеннаго старца найдется также и мой некролог, на всякий случай.
Из знаменитых писателей хорошо знал: жену Достоевскаго Анну Григорьевну и акушера, ассистента профессора Отто, доктора Ивана Васильевича Судакова.
Тут меня могут упрекнуть в некоторой неточности: я понимаю, что жена Достоевскаго - это не сам Федор Михайлович, но ведь не мог же я, в самом деле, быть знакомым с человеком, который умер до моего рождения? Достаточно того, что я знал его жену.
А доктора Судакова я привожу по той причине, что он был, непосредственным и близким сотрудником в момент моего появления на свет Божий. А так как этот почтенный эскулап очень любил русскую классическую литературу, то это, очевидно, повлияло чисто интуитивно на всю мою жизнь. Короче говоря, он посредством акушерских щипцов, передал мне свою любовь к классикам.
Единственным темным пятном моей жизни является то обстоятельство, что я до сих пор не могу точно установить своей настоящей профессии.
Казачий офицер, коннозаводчик, поэт, беллетрист, фельетонист, кровельщик, маляр, речной городовой, комиссионер, грузчик дров, конный милиционер, бетонный рабочей, разстрелянный чекой, газетный выпускающий, дворник, беженец, алкоголик, и три раза женатый.
В виде примера могу сказать, что когда я был казачьим офицером, - мне казалось, что я должен быть поэтом и беллетристом.
После революции, когда я стал жить исключительно на литературные заработки, я завидовал судьбе моего соседа по квартире - речного городового, который получал «морской паек» - полтора фунта хлеба в день.
Теперь, испытав все перечисленныя мною профессии, могу сказать, что все оне хороши только в один момент: когда вы получаете деньги (исключая, разумеется, профессий: растреляннаго, беженца, алкоголика и трижды женатаго).
В паспортном отношении лучше всего без сомнения быть дворником.
В настоящее время, я пришел к тому убеждению, что самая лучшая профессия, это - быть разстрелянным. Спокойнее всего.
К сожалению, я, по независящим от меня причинам, испытал ее только наполовину.
Самая худшая - быть трижды женатым. Это положение, мне кажется, не нуждается ни в каких комментариях.
Теперь о приметах:
Их, собственно, у меня очень много, но главнейшия, по единогласному заключению всех трех моих жен, следующия: небрит и без денег.
Если спросить приятелей, то они скажут: в пьяном виде опасен - пишет и декламирует лирические стихи.
От себя добавлю: у меня чисто беженская любовь к перемене псевдонимов. Во-первых, удобно в смысле кредиторов, а во-вторых - для получения аванса.

Александр Ли. Опыт автобиографии // Гримасы пера. Рига: Литература [без даты; 1928]. С. 169 - 171.

Оскар Строк (1892, Даугавпилс – 1975, Рига), "король танго", воспитанник Петербургской консерватории, жил в Риге, наиболее известные произведения создал в 20-30-е годы, во времена независимой Латвии.

ВАЛЕНТИН КАТАЕВ
(1897 — 1986)
Валентин Петрович Катаев родился 16 (28 января) 1897 в Одессе. Его отец получил начальное образование в духовной семинарии, затем окончил с серебряной медалью историкофилологический факультет Новороссийского университета. Преподавал в юнкерском и епархиальном училищах Одессы. Младший брат, Евгений, впоследствии стал одним из соавторов прославленных романов «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Братья Катаевы росли в окружении книг из обширной семейной библиотеки. Писать Катаев начал с девяти лет. Первой публикацией Катаева стало стихотворение «Осень», напечатанное в 1910 в газете «Одесский вестник». Там же в течение двух лет было опубликовано еще 25 стихотворений. Незадолго до начала Первой мировой войны Катаев знакомится с И.А. Буниным, ставшим его первым литературным учителем. В эти же годы начинается дружба Катаева с Юрием Олешей и Эдуардом Багрицким. Образование Катаева из-за участия в Первой мировой и Гражданской войнах, необходимости скрывать сво¸ участие в Белом движении и необходимости физического выживания ограничилось неоконченным гимназическим. В 1915 году Катаев вступил добровольцем в действующую армию. Начал службу под Сморгонью рядовым на артиллерийской батарее, затем произвед¸н в прапорщики. Дважды был ранен и отравлен газами. Летом 1917-го, после ранения в наступлении на румынском фронте, был помещ¸н в госпиталь в Одессе. Награжд¸н двумя Георгиевскими крестами и орденом Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость». С первым офицерским чином получил не передающееся по наследству личное дворянство. По официальной советской версии и собственным воспоминаниям Катаев с весны 1919 года воевал в Красной Армии. Однако некоторые исследователи утверждают, что он на добровольной основе служил в Белой армии генерала А.И. Деникина. Согласно этой версии в 1918 году Катаев вступил в вооруж¸нные силы гетмана Скоропадского. После падения гетмана в декабре 1918 года Катаев в марте 1919 года вступил в Добровольческую армию в чине подпоручика. Артиллеристом служил на бронепоезде «Новороссия», который воевал на два фронта — против петлюровцев и против красных. В начале 1920 Катаев заболел сыпным тифом и был эвакуирован в одесский госпиталь. Позже родные забрали его домой. В 1921 работал в харьковской прессе вместе с Юрием Олешей. В 1922 году переехал в Москву, где с 1923 года начал работать в газете «Гудок», сотрудничал со многими изданиями. Широкую известность получила повесть «Белеет парус одинокий» (1936). В годы Великой Отечественной войны Катаев — военный корреспондент. Огромную популярность принесла писателю повесть «Сын полка». В 1955-1961 он — основатель и главный редактор журнала «Юность». Автор повестей «Маленькая железная дверь в стене» (1964), «Уже написан Вертер» (1979), романа «Алмазный мой венец» (1978). Валентин Катаев писал: «Поэзия — это то, что необходимо присутствует во всех видах литературного творчества. Или, вернее, необходимо должно присутствовать, потому что без поэзии литература уже не литература, а лишь пародия на литературу. Поэзия — это внутренний ритм. Это особое видение мира, это творческое самочувствие, похожее на состояние сомнамбулизма, когда художник подчиняется таинственным, непознаваемым законам воображения, наконец, поэзия — это музыка. Таким образом, можно сказать, что разница между прозой и стихами не так уж велика. Разница чисто формальная. А по сути дела, разницы, собственно, нет. Каждый хороший, подлинный романист, новеллист, драматург — прежде всего поэт». Катаев умер 12 апреля 1986 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.
КРЕЙСЕР
Цвела над морем даль сиреневая,
А за морем таился мрак,
Стальным винтом пучину вспенивая,
Он тяжко обогнул маяк.
Чернея контурами башенными,
Проплыл, как призрак, над водой,
С бортами, насеро закрашенными.
Стальной. Спокойный. Боевой.
И были сумерки мистическими,
Когда прожектор в темноте
Кругами шарил электрическими
По черно-стеклянной воде.
И длилась ночь, пальбой встревоженная,
Завороженная тоской,
Холодным ветром замороженная
Над гулкой тишью городской.
Цвела наутро даль сиреневая,
Когда вошел в наш сонный порт
Подбитый крейсер, волны вспенивая,
Слегка склонясь на левый борт.

ПИСЬМО
Зимой по утренней заре
Я шел с твоим письмом в кармане.
По грудь в морозном серебре
Еловый лес стоял в тумане.
Всходило солнце. За бугром
Порозовело небо, стало
Глубоким, чистым, а кругом
Все очарованно молчало.
Я вынимал письмо. С тоской
Смотрел на милый, ломкий почерк
И видел лоб холодный твой
И детских губ упрямый очерк.
Твой голос весело звенел
Из каждой строчки светлым звоном,
А край небес, как жар, горел
За лесом, вьюгой заметенным.
Я шел в каком-то полусне,
В густых сугробах вязли ноги,
И было странно видеть мне
Обозы, кухни на дороге,
Патрули, пушки, лошадей,
Пни, телефонный шнур на елях,
Землянки, возле них людей
В папахах серых и шинелях.
Мне было странно, что война,
Что каждый миг — возможность смерти,
Когда на свете — ты одна
И милый почерк на конверте.
В лесу, среди простых крестов,
Пехота мерно шла рядами,
На острых кончиках штыков
Мигало солнце огоньками.
Над лесом плыл кадильный дым.
В лесу стоял смолистый запах,
И снег был хрупко-голубым
У старых елей в синих лапах.

У ОРУДИЯ
Взлетит зеленой звездочкой ракета
И ярким, лунным светом обольет
Блиндаж, землянку, контуры лафета,
Колеса, щит и, тая, — упадет.
Безлюдье. Тишь. Лишь сонные патрули
Разбудят ночь внезапною стрельбой,
Да им в ответ две-три шальные пули
Со свистом пролетят над головой.
Стою и думаю о ласковом, о милом,
Покинутом на теплых берегах.
Такая тишь, что кровь, струясь по жилам,
Звенит, поет, как музыка, в ушах.
Звенит, поет. И чудится так живо:
Звенят сверчки. Ночь. Звезды. Я один.
Росою налита, благоухает нива.
Прозрачный пар встает со дна лощин,
Я счастлив оттого, что путь идет полями,
И я любим, и в небе Млечный Путь,
И нежно пахнут вашими духами
Моя рука, и волосы, и грудь.

НОЧНОЙ БОЙ
В цепи кричат «ура!». Далеко вправо — бой.
Еловый лес пылает, как солома.
Ночная тишь разбужена пальбой,
Раскатистой, как дальний рокот грома.
Ночной пожар зловещий отблеск льет.
И в шуме боя, четкий и печальный,
Стучит, как швейная машинка, пулемет
И строчит саван погребальный.

РАНЕНИЕ
От взрыва пахнет жженым гребнем.
Лежу в крови. К земле приник.
Протяжно за далеким гребнем
Несется стоголосый крик.
Несут. И вдалеке от боя
Уж я предчувствую вдали —
Тебя, и небо голубое,
И в тихом море корабли.

СОВРЕМЕННИК
Апрель дождем опился в дым,
И в лоск влюблен любой.
— Полжизни за стакан воды!
— Полцарства за любовь!
Что сад — то всадник. Взмылен конь,
Но беглым блеском батарей
Грохочет: «Первое, огонь!» —
Из туч и из очей.
Там юность кинулась в окоп,
Плечом под щит, по колесу,
Пока шрапнель гремела в лоб
И сучья резала в лесу.
И если письмами окрест
Заваливало фронт зимой:
— Полжизни за солдатский крест!
— Полцарства за письмо!
Во вшах, в осколках, в нищете,
С простреленным бедром,
Не со щитом, не на щите, —
Я трижды возвращался в дом.
И, трижды бредом лазарет
Пугая, с койки рвался в бой:
— Полжизни за вишневый цвет!
— Полцарства за покой!
И снова падали тела,
И жизнь теряла вкус и слух,
Опустошенная дотла
Бризантным громом в пух.
И в гром погромов, в перья, в темь,
В дуэли бронепоездов:
— Полжизни за Московский Кремль!
— Полцарства за Ростов!
И — ничего. И — никому.
Пустыня. Холод. Вьюга. Тьма.
Я знаю, сердца не уйму,
Как с рельс, сойду с ума.
Полжизни — раз, четыре, шесть…
Полцарства — шесть — давал обет, —
Ни царств, ни жизней — нет, не счесть,
Ни царств, ни жизней нет…
И только вьюги белый дым,
И только льды в очах любой:
— Полцарства за стакан воды!
— Полжизни за любовь!

АЛЕКСАНДР ПЕРФИЛЬЕВ
(1895-1973)
Талантливый поэт прозаик, публицист русского зарубежья Александр Михайлович Перфильев — из сибирских казаков. Его отец был русским генералом, потомственным военным. Сам Александр начал учиться во Втором кадетском корпусе в Петербурге, но прервал учение, отправившись вместе с отцом в научную экспедицию известного путешественника Козлова в Центральную Азию. Впоследствии окончил Оренбургское казачье училище, и служил в Первом Нерчинском полку. Во время Первой мировой войны был несколько раз ранен и контужен, награжден за взятие фольварка Поешмень в Восточной Пруссии в конном строю Георгиевским оружием. В конце войны есаул Перфильев был награжден Георгиевским крестом. В 1915 году он начал печататься в «Огоньке», «Солнце России», «Ниве». Революция, гражданская война стали для Перфильева еще и личной трагедией: в 1918 году Петрограде умерли его жена и дочь. Он и сам год провел в тюрьме. А в 1921 году смог перебраться в Латвию. В Риге Александр Михайлович поначалу зарабатывал на жизнь казачьим ремеслом — выездкой скаковых лошадей, потом попал в журналистику. Он много пишет для газет «Рижский Курьер,» «Русское слово», «Сегодня», «Маяк», «Русская Жизнь», «Новый Голос», журналов «Наш Огонек», «Новая Нива», «Для Вас». Сочиняет юмористические рассказы, песни и романсы. Замечательный романс «О, эти чёрные глаза» написан на слова Александра Перфильева композитором Оскаром Строком в 1928 году. А в 1930-е годы романс вошёл в репертуар легендарного Петра Лещенко. В рижских изданиях у Перфильева было три псевдонима: Александр Ли, Шерри-Бренди и Л. Гантимуров. С 1925 по 1937 год вышли три сборника его стихов «Снежная месса», «Листопад» и «Ветер с Севера». Во всех его произведениях три главных темы: любовь, смерть и Россия, но поэзия Перфильева — всегда глубоко пессимистична. Половина его стихов помечена в подлиннике: «Ночь. Тоска. Одиночество.» В Риге произошли перемены и в семейной жизни поэта: его супругой стала 19-летняя Ирина Сабурова — поэтесса, литератор. В 1940 году после прихода в Ригу Красной Армии, Перфильеву пришлось сделать всё, чтобы не привлекать к себе внимание НКВД. Он порвал с журналистикой, устроился сторожем, развёлся с женой, чтобы не подвергать опасности жизнь её и их сына Олега. После войны Перфильев жил в Германии, и работал на радиостанции «Свобода». В Мюнхене Александр Михайлович встретил бывшую жену с сыном. В 1960 году умирает после неудачной операции их сын Олег. Перфильев и Сабурова поддерживают друг друга, работают в одних и тех же эмигрантских журналах. Александр Михайлович скончался в 1973 году, в Мюнхене, в возрасте 78 лет. После его смерти, в 1976 году, Ирина Сабурова опубликовала итоговую книгу стихов Перфильева, названную просто: «Стихи».

О, ЭТИ ЧЕРНЫЕ ГЛАЗА
Был день осенний,
и листья грустно опадали.
В последних астрах
печаль хрустальная жила.
Грусти тогда с тобою мы не знали.
Ведь мы любили, и для нас весна цвела.
Ах, эти черные глаза
Меня пленили.
Их позабыть нигде нельзя —
Они горят передо мной.
Ах, эти черные глаза
Меня любили.
Куда же скрылись вы теперь,
Кто близок вам другой?
Был день весенний.
Всё, расцветая, ликовало.
Сирень синела, будя уснувшие мечты.
Слёзы ты безутешно проливала.
Ты не любила, и со мной прощалась ты.
Ах, эти черные глаза
Меня погубят,
Их позабыть нигде нельзя —
Они горят передо мной.
Ах, эти черные глаза,
Кто вас полюбит,
Тот потеряет навсегда
И сердце и покой.

КАЗАЧЬЯ ПЕСНЯ
Виктору Иванову
Топают подковушки, мнут траву несмятую,
Горечью полынною пахнут степь и даль…
Ты меня, любимая, в тихий час заката
Провожала из дому, затаив печаль.
Навеки запомнил я хату с вишней белою,
Где сдержал я поводом на маху коня,
Как пожал дрожащую руку загорелую,
И в поход отправился, слов не пророня.
Не щеми ты сердце, да горечью отравой,
Сотня в степь втянулася,
справа по шести…
Под казачью песню, за казачьей славой
Топают подковушки… Милая, прости!

БЕССМЫСЛИЦА
Я начал жить в бессмыслицу войны,
Едва лишь возмужал, расправил плечи.
Как будто для того мы рождены,
Чтобы себя и всех кругом калечить!
Вагон товарный заменял нам дом,
Минуты перемирий — полустанки,
Чтобы успеть сходить за кипятком,
Съесть корку хлеба, просушить портянки…
Любовь, роняя угольки тепла,
Дымила, тлела… и не разгоралась,
Вслед за войной война другая шла…
Жизнь кончилась. Бессмыслица осталась.
***
Седое, старое, в метелях Рождество,
Такое милое, как елочные свечи…
Далекой радостью пахнуло от него
И легче груз, упавший нам на плечи…
Хоть новых радостей
не видим мы предтечи —
Звезда бумажная нас манит в Вифлеем
И дед рождественский,
и старых сказок речи
Дороже и ценней всех жизненных проблем.
Воспоминанья детства близки всем,
И детских глаз так драгоценны блестки,
Что хочется спросить мучительно — зачем
Сменила жизнь мой прежний Вифлеем
На балаганные бумажные подмостки?
***
Случилось это так давно когда-то…
Был разговор необъяснимо груб,
И вдруг мой лоб смущенно виновато
Ты обожгла прикосновеньем губ.
И сразу в сердце что-то оборвалось,
И в ту минуту ясно стало мне,
Что ты нарочно в чем-то сознавалась,
В какой то не своей вине.
Все это было так давно когда-то:
Воспоминанья стерлись, может быть, —
Но то, что ты совсем не виновата —
Я не могу тебе простить.
***
Так любили мы в годы военные —
Хуже, чем какой-нибудь пёс —
Посмотрел, опрокинул в сено,
Отвернулся, в седло и понёс…
И когда-нибудь разве оглянешься,
Разве вспомнишь про искру тепла?
Передышка, и к новой потянешься,
А потом позабыл, что была…
Сколько было таких погашенных,
Лишь едва загоревшихся глаз!
Так зачем у теперешних спрашивать,
Отчего они мучают нас…

ЛЕБЕДИ ТУОНЕЛА
Памяти Яна Сибелиуса
Бой окончен. Седые волосы
Треплет ветер, и даль темна.
Больше мне не хватает голоса,
И команда уже не слышна.
Рог зовет… Но куда? Не к победе ли?
Нет, он значит — конец борьбе…
Машут крыльями черные лебеди,
Призывая меня к себе…

ТОЧКА
Лишь вчера похоронили Блока,
Расстреляли Гумилева. И
Время как-то сдвинулось, жестоко
Сжав ладони грубые свои.
Лишь вчера стучал по крыше, в двери,
Град двух войн — позора и побед, —
Лишь вчера о вдохновеньи в Йере,
Умирая, написал поэт.
Все года, событья стали ближе,
Воедино слив друзей, врагов…
Между Петербургом и Парижем
Расстоянье в несколько шагов.
Так последняя вместила строчка
Сумму горя, счастья, чепухи,
И торжественно закрыла точка,
Как глаза покойнику — стихи.